СП №23

Возмутитель спокойствия

    Группа "Ленинград" и ее лидер Сергей Шнуров, по прозвищу Шнур, имеют настолько скандальную славу, что ее отзвуки дошли даже до тех, кто и песен-то не слышал, но знают, что это "мат-перемат".
    Шнур переплюнул героя, который "матом не ругается, он на нем говорит". Сергей "на нем поет". Впрочем, часть “продвинутых” ценителей считает, что Шнур - продолжатель традиций Баркова и чуть ли не самого Пушкина.
    Случай свел корреспондентов "СП" с Сергеем Шнуровым на фестивале "Нашествие".
    Сергей только что отыграл концертную программу и выглядел уставшим, однако отвечал охотно отвечал на наши вопросы.
    СП: Как рано вы начали употреблять мат в своей речи?
    Ш.: Да как все, в школе.
    СП: И на заборах писали?
    Ш.: Ну уж нет! Я слишком люблю город.
    СП: Что вы думаете по поводу желания депутатов Госдумы запретить браниться в общественных местах.
    Ш.: Знаете, они собираются закручивать гайки, но забыли, что болты-то все сперты. Я думаю, разговорный язык имеет право на жизнь и в искусстве, и в литературе, и в музыкальных произведениях.
    СП: Говорят, вы учились в Духовной академии.
    Ш.: Да много где учился, в ЛИСИ на архитектурном, в реставрационном лицее. В академию знакомый поступал, а я за компанию. Но учился не на священника, а на теолога. Закончил три курса и до сих пор числюсь в академе. Еще много кем работал: сторожем, стекольщиком, грузчиком, кузнецом, дизайнером, помощником на съемках видеоклипов, промоушн-директором.
    СП: За границей Вы никогда не играли?
    Ш.: Не-а. С паспортом проблемы. Я десять лет в уголовном розыске. Армия.
    СП: Вам разве нет двадцати семи?
    Ш.: Ну вот сейчас все. Получил паспорт, получил военный билет. А так - в шестнадцать не пошел в военкомат, в 18 объявили розыск, в 20 - уголовное дело в прокуратуре. Но самое смешное в этой ситуации - представляешь, человек находится в розыске, а про него тем временем печатают статьи в крупных журналах, показывают по телеку. А наша, милиция ищет: где ж этот гад, где ж этот вредитель, ну не найти его никак! Вот, гад, скрылся! Наверно, в деревне живет.
    СП: Сильно жизнь изменилась с тех пор, как народ стал обращать внимание?
    Ш.: Ну да, изменилась, изменилась. Когда ты становишься общественным человеком, то волей-неволей становишься несвободным. У тебя есть определенная аудитория, и у тебя возникает интерактивная связь с ней. То, что в метро узнают, - это все ерунда. Самое страшное - когда ты понимаешь, чего от тебя ждут. Вот это финиш.
    СП: И как с этим бороться?
    Ш.: С популярностью бороться очень просто. Достаточно написать десять плохих песен и их публично настойчиво исполнять. И все станет на свои места. Другое дело, что меня совершенно не втыкает исполнять хреновые песни, вот это да.
    СП: Легко, вот так, взять и пойти попить пива?
    Ш.: В Питере нет, но когда создается искусственная истерия по поводу определенных имен, как предположим на "Нашествии", то тогда, да. А когда идешь по улице, никто на тебя не обращает внимания.
    СП: Вы интересуетесь новинками в области мобильной и цифровой техники? Какой у вас телефон?
    Ш.: Siemens…Я использую его как видеокамеру
    СП: Чем, кроме музыки, занимаетесь? Я знаю, что вы пробовали картины писать…
    Ш.: На самом деле, чем бы я ни занимался, все получается довольно плохо…И картины тоже.
    СП: Впечатления от сегодняшнего выступления на "Нашествии"?
    Ш.: Хорошее место, хорошая публика, хороший звук и… очень устала задница с дороги.
    СП: Отчего всякий питерец, в той или иной степени одержимый искусством, выпив, начинает поносить Москву?
    Ш.: Это проблемы бывшей столицы, которая стала провинциальным городом. Собственно говоря, гордиться нечем. Ничего не происходит в Петербурге, все тухло, противно. Но осталось знамя, знаешь, продырявленное в боях, и каждый раз, выпив, его поднимают у последнего убитого знаменосца (смеется), и вперед. Там вообще скучняк. Раньше, я помню, был взрыв всего, можно было каждый день ходить в клубы; там были какие-то невероятные люди, все жили, дышали. А сейчас нет событий. Собственно, и богемы нет. Старая богема стала немобильной.
    СП: Как творческий человек Вы всегда обращаетесь к зрителям. Кому Вы посвящаете свои песни?
    Ш.: Это называется песня от первого лица. На самом деле я не имею в виду обращение к кому-то. Это может быть виртуальный образ.
    СП: Расскажите про проект с Гитаркиным (прим. ред. - экс "Нож для Фрау Мюллер"). Вы будете писать для него тексты?
    Ш.: Мы уже написали четыре песни
    СП: Какие они? Про что?
    Ш.: Все четыре про смерть. Но, самая яркая песня - это, по-моему, "Гроб от Армани".
    СП: А когда выйдет?
    Ш.: Пока он находится в стадии разработки, поскольку я все время на гастролях, времени мало.
    СП: Как обстоят дела с вашим совместно с Земфирой проектом?
    Ш.: Ну, когда-нибудь. Земфира пока учится, а мы уже отдыхаем.
    СП: Скажите, а кроме "Зенита" что-то еще вызывает эмоции в спортивном плане?
    Ш.: Ну, вообще, я спортом не интересуюсь. Мне нравятся девушки, которые играют в теннис, занимаются художественной гимнастикой. Мыскина очень хорошая. Мне очень понравился матч на кубок Азии. Сборная Японии там играла со сборной Бахрейна. Вот это был настоящий футбол.
    СП: Никогда не возникало желания что-то кардинально поменять в своей жизни?
    Ш.: Ой, я без конца все меняю. Женщин, носки. Неизменным остается только одно - марка сигарет. Две пачки "Мальборо" за день улетает - от других у меня кашель. Я просыпаюсь и сразу хватаю сигаретину.
    СП: Кто из зарубежных исполнителей Вам интересен?
    Ш.: Led Zeppelin, Greedence. Сейчас слушаю Эминенма. White Stripes мне очень понравилась. Я скупил все их альбомы. Когда учился на первом курсе - это было в начале 90-х - слушал The Cure. Сейчас я к ним остыл.
    СП: Вы будете писать саундтрек к "Бумеру-2".
    Ш.: Да, вроде как.
    СП: Когда, наконец-то, в Москве будет хороший концерт?
    Ш.: Это вопрос не ко мне.

Евгений Колобов, Ксения Цветкова
      >>>